Дом с привидением - Страница 40

— Как не знает? — возмутилась Яночка. — Должен знать всех подозрительных хулиганов в своем районе. А тот явно подозрительный.

— Они знают тех, с кем имели дело, — терпеливо разъяснил несмышленой сестре Павлик, — а наш может быть начинающий.

— Вряд ли начинающий сразу столько сумеет соскоблить!

— Откуда ты знаешь, может, он способный!

Разговор пришлось прервать, потому что камень отлетел в сторону и Павлику пришлось вы бежать на мостовую и оттуда пригнать его снова на тротуар.

— Ну ладно, а что с нашим шифром? — спросила Яночка.

— Пока не расшифровали, — вздохнул Пав лик. — Гавронский очень извинялся, но у них не было времени заняться им. Очень много накопилось срочной работы. В первую очередь они расшифровывают такие документы, которые связаны с убийствами, шпионажем или другими преступлениями.

— А откуда они знают, что наша записка не связана с преступлениями? — возмутилась девочка, — Пока не расшифровали?

— Как это откуда? — удивился Павлик. — Я ему сам сказал.

Яночка чуть не задохнулась от возмущения.

— Ну и дурак! Что же ты ему сказал?

Павлик тоже остановился и обиженно возразил:

— Что записку мы нашли случайно, а трупа ни какого поблизости не было. Разве не так?

— Ну что мне с тобой делать? — вздохнула Яночка. — Разве можно быть таким глупым? Не надо было так говорить, пусть бы думали, что был.

— Сама глупая! — крикнул брат. — Неужели не понимаешь — скажи я про труп или даже просто намекни, уж Гавронский вцепился бы в меня, как пиявка, и заставил признаться, где найдена записка. И вообще обо всем. Я старался... как это? Не заострять его внимания, то есть не хотел, чтобы он придавал записке особое значение, а ты сразу «дурак»! От такой слышу!

Подумав, Яночка признала, что несколько погорячилась и брат, возможно, прав. Невзирая на интересный разговор, сбор листьев и время, затраченное на ссору, дети наконец добрались до дома. Уже издали они увидели поджидавшую их у калитки бабушку, и прибавили шагу. Оставив в покое камень, Павлик бросился бегом к дому, на ходу бросив поспешающей за ним сестре:

— Раз на улице ждет, значит, проштрафилась с почтальоном! Я всегда говорил: бабушка — это не Хабр!

Бабушка была сама не своя. Издали она пода вала внукам знаки, чтобы поторопились, не могла устоять на месте и первая устремилась в дом, оглядываясь, следуют ли внуки за ней. В прихожей она остановилась и, еле дыша от волнения и бы строго бега, проговорила:

— Ну что вы так долго не возвращались ? Что такое... Павлик, ноги... Павлик недовольно пробурчал:

— Только и слышишь — ноги да ноги! Надоело!

К счастью, бабушка не расслышала, а сестра одернула брата:

— Не пререкайся с бабушкой! Вытри скорей, дай ей рассказать. Бабуля, что случилось? Шаркнув для вида раза два по коврику у двери, Павлик сурово потребовал:

— Сразу признавайся — кто на этот раз проштрафился? Только честно.

— Ничего не понимаю, — входя в кухню, нерв но сказала бабушка. — На этот раз, кажется, почтальон. И зачем только я позволила втянуть себя во все эти интриги...

— Бабуля, не волнуйся так и расскажи все по порядку, — попросила Яночка, садясь на табуретку. — Хабр прибежал к тебе и сказал про почтальона?

— Какие интриги? — вскинулся Павлик, но его перебила бабушка:

— Да, Хабр прибежал и сказал.

— И ты что?

— Конечно, успела! — с гордостью ответила бабушка. — Хабр вовремя предупредил, даже раньше времени. И в первый раз, и во второй.

— Ну как ты рассказываешь? — опять не вы держал Павлик. — Тебя же просили по порядку. Что значит — и в первый, и во второй? Ты говоришь о прошлом разе?

— Да нет же, о сегодняшнем! — Бабушка гроз но взмахнула ножом, которым стала нарезать хлеб. — А если будете меня на каждом слове прерывать, то я и вовсе ничего не расскажу. Не с моими нервами, говорю вам, заниматься такими интригами. Из-за вас стала какой-то нахальной бабой, которая сует нос не в свои дела. И бабушка принялась так быстро нарезать цикорий для салата, что Яночка испугалась, как бы она не отрезала себе палец.

— Бабуленька, успокойся; пожалуйста, и расскажи нам все сначала, с первого раза. А мы не будем больше перебивать.

Сменив гнев на милость, бабушка положила нож на стол, отодвинула доску с цикорием и села, чтобы по возможности связно поведать о происшедшем сегодня утром. Она и в самом деле была очень расстроена и недовольна. — Ладно, слушайте. Примчался, значит; ко мне Хабр, я вышла к калитке вовремя и собственноручно приняла от почтальона наши письма... А потом вдруг, приблизительно через полчаса, Хабр опять примчался. Я очень удивилась...

— Об этом ты уже говорила, — не выдержал Павлик, — что ничего не понимаешь. Валяй дальше!

— Павлик, как ты со мной говоришь! — возмутилась бабушка.

— А что я такого сказал? — удивился внук.

— Бабуля, не слушай его? — примиряюще сказала Яночка. — Рассказывай мне; я не перебиваю. Удивилась ты, и что дальше?

— Удивилась, но к калитке побежала. А почтальон уже подходил к нашему дому. Не тот, что был только что, а другой. Тот самый, который тогда передал посылку нашей соседке, ну тот, которого я прозевала, помните? — Помним, конечно, — подтвердила Яночка. — Ты тогда не успела, грымза тебя опередила. И что?

— Он уже подходил к нашей калитке и на ходу вынимал из сумки посылку, точно такую же, что и в тот раз.

— А грымза? — снова не выдержал Павлик. Весь дрожа от волнения, он слушал бабушкин рассказ с горящими глазами. — Она что?

— Опоздала! Выбежала, но после меня! Я первая была у калитки! — с гордостью информировала бабушка, — Молодец, бабка! — Вскочив с табуретки, внук чмокнул бабушку в морщинистую щеку. — Обскакала старую ведьму! Обошла её на финише! « Бабушка не знала, как отреагировать на восторженные похвалы внука, выраженные, однако в грубой форме, и замолчала в нерешительности.